– Благословение Господне да пребудет на вас, – осторожно пробормотал отец Лео. Перед тем как покинуть свой маленький домик, примыкавший к церкви, он наспех прочел молитву, чтобы причиной его вызова оказалась та, о которой он так долго и так усердно молился. – Да, сын мой?
– Пожалуйста, я хочу, чтобы вы обвенчали мисс Анжелику и меня. – Малкольм был поражен тем, что его голос звучал так спокойно, ужаснувшись вдруг, что он не только произносит эти слова, но и действительно послал за священником, ясно представляя себе при этом все последствия того, о чем попросил – с мамой случится удар, наши друзья, весь наш мир подумает, что я сошел с ума, взбесился…
– Хвала Создателю, – в экстазе выпалил на португальском отец Лео, глаза его закрылись, руки простерлись к небесам, – воистину чудесны пути Твои, Господи, благодарю Тебя, благодарю Тебя за то, что Ты ответил на мои молитвы, да буду я достоин милости Твоей!
– Что? – Малкольм недоуменно уставился на него.
– Ах, сеньор, сын мой, прошу, простите меня, – сказал он снова по-английски, – я лишь возблагодарил Господа за то, что он в милости Своей явил вам свет.
– О. Шерри? – это все, что Малкольм нашелся сказать.
– Ах, благодарю вас, сын мой, но сначала не помолитесь ли вы со мной? – Священник тут же подошел ближе и преклонил колена, закрыл глаза и сложил руки в молитве. Смущенный искренностью этого человека, хотя и считая его молитвы бессмысленными, и в любом случае не в состоянии опуститься на колени, Малкольм остался в кресле, тоже закрыл глаза и прочел короткую молитву, уверенный, что Господь поймет эту мимолетную провинность, стараясь убедить себя, что это вполне нормально: заставить этого человека сделать то, что требуется.
То, что церемония, вероятно, не будет признана законной в его мире, не имело значения. Она будет законной для Анжелики. Она взойдет к нему на супружеское ложе с чистой совестью. И как только первоначальная буря негодования в Гонконге уляжется и его мать будет побеждена, или даже если не будет, став совершеннолетним в мае, он тут же устроит венчание по всем правилам, которое исправит любые мелкие неправильности.
Он приоткрыл глаза. Отец Лео самозабвенно бормотал что-то на своей латыни. Молитва тянулась и тянулась, и вслед за ней благословение. Окончив, отец Лео поднялся на ноги; маленькие глазки, похожие на кофейные зернышки, сверкали на смуглом лице с обвисшими щеками.
– Позвольте мне подать вам шерри, избавить вас от мучений, сеньор; в конце концов, теперь я и ваш слуга тоже, – радостно сказал он. – Как ваши раны? Как вы себя чувствуете?
– Неплохо. Теперь… – Малкольм не мог заставить себя назвать его «отец». – Теперь, касательно венчания, я ду…
– Оно свершится, сын мой, это будет чудесная церемония, я обещаю. – Сколь удивителен промысел Господень, думал отец Лео. Я не нарушил слово, данное французскому министру, Бог привел ко мне этого несчастного юношу. – Не волнуйтесь, сеньор, то, что вы обратились ко мне, есть воля Божья, и венчание пройдет ко Славе Его. – Отец Лео протянул ему полный бокал и наполнил такой же для себя, пролив немного вина. – За ваше будущее счастье и за милость Божью. – Он выпил, потом сел в кресло с таким дружелюбным видом – то самое кресло, которое его предшественник занял с таким содроганием, – что Малкольм почувствовал еще большее беспокойство.
– Так. Ваша свадьба. Она будет самой лучшей, самой большой, невиданной, – заговорил священник. Его переполнял энтузиазм, слова теснились в горле, и настроение у Малкольма упало, ибо он хотел, чтобы эта временная церемония прошла тихо. – Нам обязательно понадобится хор и орган, и новые облачения, и серебряные кубки для причастия, но прежде всех этих деталей, сын мой, нам нужно обсудить столько чудесных планов. Дети, например, теперь они будут спасены, они будут католиками и избегнут чистилища и вечных мук в геенне огненной!
Малкольм прочистил горло.
– Да. Так вот, бракосочетание должно состояться на следующей неделе, вторник подходит лучше всего.
Отец Лео заморгал.
– Но ведь есть еще ваше обращение в истинную веру, сын мой. Это требует времени, и вы…
– Я, ну, я не хочу обращаться, пока еще нет, хотя согласен, согласен на то, чтобы дети были католиками. – Они получат подобающее воспитание и будут образованными, думал он, с каждой секундой все сильнее чувствуя дурноту. Они смогут сами сделать выбор, когда вырастут… Что за мысли лезут ко мне в голову? Еще задолго до этого мы поженимся как положено, в нормальной церкви. – Пожалуйста, на следующей неделе, вторник, самый подходящий день.
Глаза священнослужителя больше не улыбались.
– Вы не собираетесь принять истинную веру? А что станется с вашей бессмертной душой?
– Нет, нет, благодарю вас, не теперь. Я, я буду… я обязательно подумаю над этим. Души, души детей… вот что важно… – Малкольм постарался говорить более связно. – Да, так вот венчание, я бы хотел, чтобы оно прошло в узком кругу, скромная церемония, вторник не…
– Но ваша бессмертная душа, сын мой. Господь явил вам свет, ваша душа все же важнее, чем этот брак.
– Что ж, я обязательно подумаю об этом, непременно. Теперь о свадьбе. Вторник подойдет как нельзя лучше.
Священник поставил бокал на стол, в мозгу его теснились радости, надежды, вопросы, страхи, сигналы опасности.
– Но, сын мой, это невозможно, никак невозможно по многим причинам. Девушка ведь несовершеннолетняя, нет? Должно получить согласие ее отца, подготовить документы. Да и вы тоже, нет?
– Младший член семьи? – Малкольм выдавил из себя осторожный смешок. – В моем случае это не имеет значения, потому что мой отец умер. Таков… таков английский закон. Я навел справки у… у мистера Ская. – Он едва удержался, чтобы не сказать «Небесного Нашего», но все равно обругал себя за то, что упомянул это имя, потому что вдруг вспомнил: Анжелика рассказывала ему, как отец Лео ненавидит этого человека, ненавидит его прозвище, считая его, открытого агностика, язвой на теле общества.
– У этого человека? – голос отца Лео отвердел. – Его мнение, безусловно, должно получить одобрение вашего сэра Уильяма, доверять ему нельзя, что же касается отца сеньориты, он может приехать из Бангкока, нет?
– Он… полагаю, он вернулся во Францию. Его присутствие здесь необязательно, я уверен, мистер Сератар имеет право заменить его. Вторник замечательно нас устраивает.
– Но, сын мой, к чему такая спешка, вы оба молоды, вся жизнь впереди, следует задуматься о вашей душе. – Отец Лео попробовал улыбнуться. – То, что вы послали за мной, была воля Божья, через месяц или два вы…